Самат Гильметдинов: «Я хочу призвать людей беречь и сохранять первозданность дикой природы»

// Текст и фото предоставлены Галереей классической фотографии //

В Галерее классической фотографии (Москва) до 1 июля открыта выставка Самата Гильметдинова «Русский Север: четыре сезона». Организаторы экспозиции побеседовали с ее автором.

— Расскажите о вашей творческой биографии.

— Родился в 1954 году. Фотографией начал заниматься в 13 лет, после того как мамин брат подарил мне фотоаппарат «Смена». В 80-е годы работал в журналистике, делал фоторепортажи. Тогда же научился обращаться с фототехникой, а также получил навыки черно-белой печати и ретуши. В 90-х стал снимать на среднеформатную камеру и освоил оптическую цветную печать. В середине нулевых годов перешел на крупноформатную камеру 13×18 см и 16×21 см. В то время приходилось много путешествовать, и я занялся пейзажной фотографией.

Единственное, что меня не удовлетворяло, — качество печати, изготовление фотоотпечатков на доступных на рынке материалах. Дело в том, что в России существует только один вид прямой оптической цветной печати: негатив — фотобумага. Если же снимать на слайд, то для того, чтобы получить изображение на фотобумаге, нужно оцифровать (отсканировать) пленку и далее печатать с использованием компьютерных технологий. Но я принципиально против использования цифровых технологий и Photoshop’а при получении художественных фоторабот. В конце 2000-х я заинтересовался методом печати сибахром. В России этой технологии не было, и я поехал учиться в США.

Первый увиденный мной пейзажный снимок по методу сибахром на специальной фотобумаге поразил меня своим качеством, глубиной цвета, контрастностью, резкостью и, что особенно важно, — передачей цветовых тонов. Я ничего подобного раньше не видел и тогда решил в будущем печатать только в технике сибахром.

Учителем и наставником в освоении этого непростого метода стал для меня великий американский фотопейзажист Кристофер Беркетт/Christopher Burkett. Его фотоотпечатки схожи с живописью, художественными полотнами великих мастеров. За многие годы печати, используя материалы сибахром, Беркетт стал подлинным триумфатором передачи красоты пейзажа, его кристальной ясности, первозданной гармонии и сочетания цветов.

Вернувшись из США, я сразу стал переоборудовать свою лабораторию под сибахром, который, на мой взгляд, превосходит по качеству любые существующие на сегодня методы и процессы печати. А через год уже начал получать собственные отпечатки.
Работа в лаборатории сибахром сегодня отнимает до 70% времени моих занятий фотографией.

Весь процесс фототворчества — найти сцену, удачно поймать свет, технически грамотно использовать фотоаппаратуру — это только половина дела. Далее увиденную композицию необходимо показать зрителю качественно, эмоционально, красиво и правдиво, как это было в момент съемки; нужно передать само естество первозданной природы. Ведь только через зрительное восприятие отпечатка — художественного полотна — человек может оценить подлинное мастерство фотохудожника.
«Негатив — это только ноты. Их музыкальное исполнение — это печать», — как говорил великий фотограф Ансел Адамс/Ansel Adams.


На съемке

— Почему вы занялись фото?

— Мое детство прошло в маленькой деревне. Мир воспринимал глазами, созерцая бушующие цветами луга, росистые поля, предрассветные туманы, одетые в осенние краски леса, тоненькие ручейки, вытекающие из чистых нетронутых родников. Мне всегда хотелось делиться с людьми красотой и неповторимостью моментов жизни и окружающего мира, выразить его скоротечность и хрупкость.

— Почему вы выбрали фотографию среди всех средств изображения?

— В ранние годы я увлекался литературным творчеством, затем изучал изобразительное искусство. Поскольку я всегда интересовался техникой, выбрал его технический вид — фотографию. Десятки лет потратил на самостоятельное изучение теории и практики фотографии, повышал навыки и мастерство в фотосъемке и особенно в фотопечати. У меня накопилась большая фотобиблиотека, и теперь в свободное время продолжаю изучать эти книги.

— Почему вас интересует съемка природы?

— Это жанр фотографии, где отсутствуют притворство, фальшь, снобизм. В природе нет пороков, созданных урбанизацией, погоней за потребительскими ценностями. Есть ты, человек, — дитя, порожденное природой, и перед тобой прародитель мать-природа, не эта ли связь — самый прекрасный атрибут, что может существовать на земле?

— Почему вы снимаете природу России?

— Я вырос на Волге, в самом центре России, и как личность сформировался на природе, укладе жизни, ментальности людей нашей страны. В годы работы в журналистике я побывал во многих местах — на Дальнем Востоке, Камчатке, Сахалине, Урале, в Сибири. Я видел и очаровывался красивыми образами нашей земли и всегда задумывался: как бы эти восхитительные сцены показать людям моей страны?

— Какую цель преследует ваш выставочный проект?

— Как всякому образованному человеку, мне свойственны качества сохранять и преумножать. В детстве отец рассказывал, что земли вокруг нашей деревни были покрыты дубовыми рощами, что текла река, в глубоких местах которой он купал лошадей. Сейчас эти леса выкорчевали, остались лишь небольшие рощи. Исчезла та река, где купали коней, исчезли волки, лисы, глухари, даже суслики. Не это ли основная проблема современного мира, что люди относятся к природе как к атрибуту потребления? Современный человек абстрагируется от природы, противостоит ей, уничтожает ее, не задумываясь, что же останется после него.

Десять лет назад я попал в одно из красивейших мест России — за полярный круг, в Чупинскую губу на Белом море. Я влюбился в это море, в его лесистые берега, причудливые, нетронутые острова. Бывая здесь по несколько раз в год, я замечаю, что туристов стало больше. Не очень-то бережливо относятся дети природы к прародителю. Истоптан знаменитый белых мох, порублены деревья, всюду остатки кострищ. Пластиковые бутылки, консервные банки, обрывки рыболовных сетей — тоннами мусора завалены острова. Через десятки лет красивейшие острова — Утичий, Борщовец, Кишкин, Винченная Луда, Черемшиха — могут превратиться в мусорные свалки, а столетний белый мох — в истоптанный газон.

Изображая в своих фотографиях красоту и неповторимость Русского Севера, пока еще «неразрушенного», я призываю людей беречь и сохранять первозданность дикой природы Белого моря, оставить потомкам эти очаровательные виды, растительный и животный миры такими, какими они были тысячи лет назад.

— Есть ли у проекта другие особенности?

— Все работы этого проекта, кроме темы, объединены качественной составляющей — отпечатки сделаны ручным оптическим способом. Они выполнены методом прямой аналоговой печати, без цифровой обработки снимков. Для меня это символично и принципиально. Я представляю зрителю сцены природы с ее первозданной свежестью, красотой или драмой, снятые на пленку форматом 13×18 см (формат слайда близок к А5). После съемки я помещаю пленку между стеклами и направляю свет от этого изображения на цветную бумагу, содержащую природные азо-красители. Больше ничего. Нет никаких цифровых манипуляций, позволяющих изменить информацию первоначального снимка. Это позволяет передать людям то, что я увидел на самом деле, то, как реально выглядела сцена пейзажа, без фальши и обмана, а значит повышает доверие зрителя к снимку.

— Какие фотографы и художники оказали на вас влияние?

— Фотографы: Ансел Адамс, Эдвард и Бретт Уэстоны/Edward and Brett Weston, Кристофер Беркетт, Дэвид Мюнч/David Muench, Чарльз Крамер/Charles Cramer, Майкл Фатали/Michael Fatali. Художники: импрессионисты, русские передвижники, а также Левитан, Шишкин, Кустодиев, живописцы начала ХХ века.

— Каковы ваши творческие планы?

— В следующие 2—3 года cобираюсь путешествовать по Южному Уралу, Красноярскому краю, Саянам, Горному Алтаю, Забайкалью. Также буду снимать пейзажи Белого моря, Дальнего Востока. Но еще раз хочется подчеркнуть, что съемка занимает у меня не более 30% времени фототворчества, остальное — проявка и печать. Все увиденное, запечатленное фотоаппаратом, нужно достойно и правдиво передать людям. Поэтому для меня печатать изображения на фотобумаге — все равно что художнику кистью и красками рисовать на холсте. Думаю, буду следовать этому творческому принципу всегда.


C Кристофером Беркеттом

— Почему снимаете Белое море, как это произошло?

— Однажды друг-фотограф предложил поехать с ним на Белое море, которое он снимал уже давно. Так я оказался за полярным кругом, недалеко от села Кереть. На рыбацком баркасе первый раз я вышел в открытое море и увидел такую картину: впереди, в нескольких километрах от судна, на сине-голубом небе пылала огромная гора пламени оранжево-желтого цвета, хотя вокруг, кроме моря, ничего не было. Я спросил у капитана: «Что это?» — «Остров Медянка, — ответил он. — Так бывает, когда солнце клонится к закату, а в воде есть легкое испарение».

В изобразительном искусстве есть понятие первого эмоционального толчка, это контраст, цвет, текстура, контур, линии. Контраст ярко-оранжевого цвета острова на фоне затихающего синего моря поразили меня до глубины души, и я решил — буду фотографировать эти места. После того как я приобрел морской катер и стал плавать по заливам Белого моря, у меня появилась еще одна страсть — путешествовать по морю, открывать для себя неизвестные острова с их необычным ландшафтом.

— Чем отличаются съемки на Белом море от съемок в других местах?

— Берега, острова, мысы Белого моря имеют не повторяющуюся больше нигде графику, текстуру, растительный мир. В этих местах летом ощутимая жара, а зимой — лютые морозы с метелями. Влажность, частые ветра, морской прибой и яркое солнце создают причудливые образы скал и деревьев, очертания берегов. И что особенно для меня важно — цвет грунта тех мест. Нигде больше не встретишь розовые, голубоватые, бежевые, фиолетовые, желто-оранжевые камни, скалы, валуны, которые в сочетании с белым светло-салатовым мхом дают удивительные композиции для фотографов, снимающих на цветную пленку. Цвет воды —густо-синий, а не зелено-голубой, как в остальных морях. Благодаря белым ночам в летнее время возможно снимать практически всю ночь, что позволяет получать фотоизображения с удивительными цветовыми сочетаниями и тональностью.

— В каких местах Севера проводились съемки?

— Первые снимки я сделал в окрестностях села Кереть. Это один из старинных населенных пунктов Северной Карелии, древнее поморское село XV века. О поселении Кереть упоминается в актах Соловецкого монастыря начиная с 1520 года. Во времена Ивана Грозного в этих местах добывали жемчуг для казны…

Сочная свежесть реликтовых лесов, тихое журчание прозрачных родников, разноцветный ковер северных ягод, аромат некошеных лугов и сейчас напоминает нетронутую первозданность времен древней Керети. Для художников и фотографов здесь — сотни образов неприрученного Русского Севера с причудливыми узорами, таинственными формами, калейдоскопом красок, мягким вибрирующим светом.

Затем география моих путешествий расширилась — мыс Картеш, полуостров Медвежий, остров Кереть, Соностров, мыс Турий Рог, река Умба, Кольский полуостров, побережье самого Белого моря. Красота и неповторимость ландшафтов этой части Белого моря меня вдохновляет больше, чем в других местах, может, потому что в поиске сюжетов я стараюсь найти необычные свето-цветовые оттенки окружающего мира и абстрактные образы, рожденные дикой натурой.

— Что именно вы стремитесь передать в фотографии?

— Жанры в фотографии сложились тогда, когда этот вид искусства прочно занял свое место в изобразительном мире. Есть фотографы, которые снимают репортаж, впечатления от путешествия, где главный акцент уделяется событийности. Кто-то снимает графику или причудливые формы предметов, необычные сцены уголков природы, ее явлений. Зрителю это интересно, потому что он в первую очередь видит в этих фото информативность и обогащается знаниями об окружающем мире. У меня несколько иное видение художественной фотографии. Я стараюсь показать красоту и гармонию в цветовых образах, в малейших нюансах света, в его преломлениях, отражениях, угасаниях. Графика и форма предметов для меня — как бы только общая упорядоченная схема композиции, далее главным в сюжете становится колористические вариации. Я стараюсь выразить «живопись» природы в манере импрессионистов, где акцентами становятся цветовые сочетания, световоздушная среда и легкая абстракция.

На мой взгляд, не все сцены природы, если во главу угла не ставится событийность и репортажность, можно передать на отпечатках в живописной манере. Сочетание цветовой палитры, созвучие тонов требует предельной осторожности и деликатности их использования в художественных фотографиях. Поэтому для меня очень важно не «что» изображено, а «как» изображено, пусть это даже не сложная с графической точки зрения композиция.

Каждая фотография — это отдельное произведение, на поиск которого уходит много времени. Иногда приходилось ждать по много дней, чтобы сделать один-единственный кадр (например, «Небо над островом Б. Андронник»), иногда это был быстрый, спонтанный снимок («Лесная опушка после дождя»), иногда на одно и тоже место я возвращался по много раз и снимал при различных световых условиях.

Я снимал в разное время года. Осенью — когда буйство красок северной природы дает мощный эмоциональный заряд; летом — когда снимок создает легкую ностальгию и романтизм; зимой и весной — когда встречаешься с драмой природы. Но в любое время года главной кистью фотохудожника выступает световоздушная среда — направление света, состояние неба, тональность освещения. Единственно, что неподвластно, — съемка зимой, когда на Севере наступает полярная ночь.

— В чем особенность ваших пейзажей?

— Для съемки пейзажа я уже давно пользуюсь камерой 13×18 см. Сначала это был металлический Linhof, сейчас деревянная Ebony, а для съемок, где требуется особенная изысканность, — камера еще большего формата, 16×21 см. Съемка на форматную камеру с пленкой, близкой форматом к А5 и еще больше, дает колоссальное преимущество в получении качественных снимков с потрясающей тональной передачей и насыщенностью цветов. Сейчас мало кто из фотографов снимает на пленку, проще и легче снимать на цифровые камеры, где сразу виден результат. Среди фотографов стало трудно найти единомышленников, с кем можно было бы поговорить о тональном различии снимков, сенситометрии, процессах проявления пленки и печати, потому что современный процесс фотосъемки не требует больших знаний, а «умная» цифровая камера многое решает сама. Но меня вдохновляет то, что для себя я накопил огромный багаж знаний в теории фотографии и фотографических процессах, и это позволяет осмысленно и вдумчиво подходить к выбору композиции сюжета и получению качественного отпечатка.

— Что для вас — фотография?

— В фотографии я самоучка, может, поэтому никому не подражал, не был подвержен чужому влиянию. С самого начала ее я отождествлял с живописью и искал методы, которые могут приблизить фотографию к изображению на холсте. Конечно, фотография и живопись — это разные вещи, у них разное назначение и разный способ создания. Одно их объединяет — качество восприятия, эмоциональный настрой зрителя, который создает будь то живопись, будь то великолепно отпечатанная художественная фотография. Иногда для меня загадка, почему одна фотография на отпечатке так привлекает зрителя, а другая, которая кажется мне важнее, — для зрителя менее интересна. Наверное, не так гармоничны цвета, нет светового акцента, не так расположены тени. Но, как сказал Анри Картье-Брессон, чувственное восприятие фотографии начинается там, где «чуть-чуть», там, где небольшое отличие, нюансы. Наверное, этим нюансам, превращающим средние фотографии в выдающиеся, придется учиться всю жизнь.


На открытии выставки в Галерее классической фотографии

— Расскажите о вашей работе с сибахромом.

— Долгое время фотографии, выполнение на материалах сибахром, оставались для зрителей России неизвестными. В 2010 году я связался с американским фотографом Кристофером Беркеттом, и он согласился преподавать мне мастер-классы по печати сибахром. Беркетт потратил на изучение и практическую печать по этому процессу более 30 лет и сегодня остается самым выдающимся специалистом получения художественных отпечатков на этих материалах. Главное условие печати в сибахром — это использование масок. Фотографические маски — это полученные определенным способом нерезкие черно-белые копии слайда. Кристофер постиг все тайны изготовления ручным способом маскирующих пленок, и на печать одного слайда иногда использует до десяти масок различной тональности.

Пейзажные фотографии Беркетта, выполненные в технике ручной оптической печати на фотобумаге сибахром, поразили меня с первого взгляда. Ни один печатный материал за 180 лет существования фотографии не может сравниться с качеством передачи изображения на этих отпечатках. Лучше всего на сибахроме смотрится пейзаж, натюрморт, архитектурные снимки, при изображении которых очень важна глубина цвета, широкий тональный диапазон, передача свето-воздушной среды, контурная резкость. В этих материалах возможно получить близкий к абсолютному белый цвет и антрацитовый черный. Насыщенность и контрастность цветовой палитры, основанной на очень стойких азо-красителях, наиболее близки природным цветам. Сроки хранения отпечатков, их стойкость к солнечным лучам (ультрафиолету), по выводам специалистов, превышает свойства других современных материалов во много раз и являются музейным эталоном. Я лично проводил опыты с обычным цветным отпечатком (RA-4) и сибахромом, положив их через стекло на солнце. Через год первый материал на 50% потерял цвет, а сибахром даже по истечении 5 лет смотрелся как вчера отпечатанный.

Вопреки устоявшемуся мнению о трудоемкости, по процессу сибахром печатать несложно. Сегодня в лаборатории Галереи классической фотографии успешна освоена эта печать, и результаты радуют заказчиков. При освоении этого метода в основном необходима общая фотографическая подготовка — знание общих принципов фотопечати, сенсетометрии, теории цвета, законов распространения света. Далее — изучение инструкции по обработке этих материалов и использованию химических растворов, предлагаемых изготовителем. Конечно, метод печати сибахром не для ленивых, не для тех, кто ожидает сиюминутный успех. Восьмиванновый химический процесс в отличие от 4-ванного (обычный цветной фотопроцесс RA-4), необходимость изготовления черно-белых пленочных масок в несколько раз удлиняют время получения сибахромных отпечатков. Специфического подхода требует работа с агрессивным химическим раствором. Но если фотограф ставит целью получить великолепные отпечатки, позволяющие выразить художественную идею, без этого этапа — когда в темной лаборатории необходимо проводить сотни и сотни часов каждый месяц — не обойтись.

Материалы сибахром устроены по другому принципу, чем черно-белые или обычные цветные материалы. В обычной галогенно-серебряной фотобумаге цвет изображения образуется за счет окисляющего свойства жидких химических растворов. При сибахроме цветные пигменты, азо-красители, уже первоначально содержатся с помощью молекул серебра на поверхности бумаги. Если в первом случае цвет, насыщенность цвета постепенно образуется под воздействием химического раствора, в сибахроме «картина» как бы уже первоначально присутствует на бумаге, необходимо только убрать ее лишние части с помощью сильнодействующей отбеливающей химии. Что важно, при использовании этого метода становится возможной прямая печать со слайдовой (позитивной) пленки непосредственно на фотобумагу, без промежуточных этапов, тогда как на других видах фотобумаги невозможно получить изображение слайдовой пленки без предварительного цифрового сканирования и компьютерной обработки.

Я ничего не имею против использования цифровых методов, если они используются по своему назначению — техническая съемка, реклама, фотография для СМИ… Но для художественной съемки, если только это не отдельное ее направление, например, как виртуальное, — я против. Да, художественная фотография — это, конечно же, образ, продолжение и развитие документального момента снятой действительности. Но, когда я вижу отпечатки с фантастическими видами природы, калейдоскопом цветов, перенасыщенной тональной графикой, причудливыми формами предметов и перспективой — я не верю этим изображениям, потому что эти снимки уже изменены в большей или меньшей степени цифровой обработкой. Если при методе прямой оптической печати между сценой природы и зрителем стоит только пленка, помещенная между стеклами и передающая свое изображение на бумагу, то при цифровом — сцена природы передается опосредованно, через компьютерный файл. В каком случае доверие к фотографии больше, остается решать зрителю.