Беседа с аристократом

F&V : Вспомним слова Оскара Уайлда из его романа «Портрет Дориана Грея»: «…Этика же искусства в совершенном применении несовершенных средств»). Получается, что задача фотографа, как художника, наиболее совершенно использовать средство творчества. Как это понять современному фотографу, если он окружен совершенными технологиями?

Александр Самойлов: В том же романе Уайлд писал, что «художник тот, кто создает прекрасное». В современном мире принципы прекрасного вроде бы
умерли, каноны прежней красоты вроде бы устарели, но это только взгляд на поверхность. Чуть углубиться, слегка посмотреть назад, и можно легко убедиться, что нам не хватает именно того, с чем мы так легко почти что расстались — нам не хватает красоты.

Лет сто назад компания Kodak просила нас только нажимать на кнопку, а «остальное она сделает сама». Остальное здесь и есть красота. Мы почти разучились делать «прекрасное». Прекрасными, идеальными, как предметы, стали объективы, камера, пленка… Технологии ошеломляют, но не радуют. Нужно совершенствовать прежде себя, нужно хотеть красоты… Эдвард Вестон писал, что слушание классической музыки обостряет у фотографа зрение. Я думаю, что он имел в виду не столько сам физиологический процесс, а то, что мы по-русски называем «видение».

— Фотограф слушает, смотрит, вдыхает ароматы, воспринимает окружающую действительность всеми своими чувствами, включая, кстати, и шестое. (Здесь уместно вспомнить стихотворение Гумилева «Шестое чувство»). Однако в конечном счете видит, слышит, вдыхает не глаза, ухо или нос, но его сердце, душа. И в связи с этим велико искушение воспользоваться максимально совершенными средствами для достижения цели — прекрасного изображения, дабы не обременять себя, свои силы ненужной рутинной работой.

— Конечно, можно пойти и таким путем (автоэкспозиция, автофокус), но, по сути, все это лишь способы достижения одного — сделать экспозицию. Однако давайте посмотрим на ситуацию с другой стороны. Возьмем объектив Carl Zeiss Proton 1890 года выпуска. Он, с точки зрения современной оптики, просто плохой. Он не «просветленный», у него значительная хроматическая аберрация, остатки сферической… Однако он дает такую воздушность и такую глубину фокуса, которую современные «хорошие» объективы дать не могут. Они «высушивают» изображение, и все так называемые soft-насадки высочайшего класса только слабо приближают «хорошие» объективы к «плохим».

— Иными словами можно сказать, что техническое, научное совершенство не всегда (или почти никогда?) обеспечивает прекрасное изображение, с точки зрения его восприятия человеком, художником?

— Именно так! Современная оптика настолько идеальна, настолько лишена всех недостатков, что изображение получается правильным, но — некрасивым. «Некрасиво» — так говорят все фотографы, кторые столкнулись с этой проблемой. И все. Обратимся к фотографиям, сделанным в начале двадцатого века, в конце 19 века или чуть позже, в 30-х годах. Что видим? Они эстетически богаче.

— Техническое совершенство современной фототехники оборачивается утратой жизни, ощущений, чувств, яркости эмоций. Чем дальше мы продвигаемся по пути прогресса, тем больше мы теряем духовную составляющую. Что нас ждет в результате? Можно ли остановить этот процесс и как?

— Этот процесс отчасти корректируется углубленным интересом к так называемой «старой» оптике; и к изображениям на солях золота и платины; съемкой на большой формат. Я думаю, что в фотографии нас ждет некоторый возврат в ее прекрасное прошлое. Я предполагаю некий эстетический скачок, который даст еще и новую образность.

— Но обращаются к ним мало. И если бы не было Александра Самойлова…

— Кроме меня есть и еще люди.

— Но это единицы.

— Этого достаточно. Нужно показать всего несколько, но очень ярких примеров, и интерес возникнет. Цифровые технологии могут только выиграть, обострив и обогатив эстетизм классики. «Цифра» и «аналог» — это лишь инструмент для того, чтобы зритель сказал простую фразу: «Это красиво».

— Цифровые технологии принесли много нового, совершенного, сделали фотографию еще более доступной для людей. Однако цифра нивелирует фотографию, лишает ее индивидуальности. И если для любителей этот недостаток не сильно ощущается, то что делать профессионалам? Возвращаться к химии, отрицая цифровые технологии?

— Не нужно отрицать ничего нового. Происходит синтез технологий. Меняются лишь правила — принципы остаются.

— Но новых людей уже не будет.

— Почему не будет?

— Потому что придет новое поколение, которое о традиционной фотографии будет знать только по старым книгам.

— Лет двадцать назад в Париже была выставка, которая называлась «4000 лет совершенного искусства». Московский фотограф Борис Савельев сейчас использует в своих работах технику платинотипии. Зачем ему это? Платинотипия дает такие оттенки и полутона, которые невозможно получить по-другому. И потом сам процесс изготовления работ таким «рутинным» способом как бы полирует мастерство. Это понятно тем художникам, для которых важно, как изображено. И что изображено уже рождается живым плодом этого длительного процесса.

В ручной работе очень много индивидуального, много того, что делает фотографа мастером. Массовое увлечение цифрой, вероятно, продолжится, но искусство делают единицы, и только те, кто призван его делать. И они уже найдут, как соединить одно с другим, как сделать красиво.

— Получается, что возможности химической фотографии еще до конца не исчерпаны?

— Они вряд ли будут исчерпаны. Но все же фотохимия — не самоцель, а инструмент. Всегда будут появляться фотографы, которые в старых рецептах будут искать что-то свое, новое. И что-то заставит кого-нибудь из них взять большую деревянную камеру с объективом в медной оправе, поставить ее на тяжелый штатив, навести фокус на распустившийся цветок и перед тем, как сделать экспозицию, посмотрев на матовое стекло, сказать: «Это то, что нужно. Это — красота».

— Все по-разному понимают красоту. И каждый фотограф пытается донести до зрителей свое понимание красоты. Прекрасное и безобразное в разных культурах воспринимается по-разному.

— Поэт Басё написал:
О, сколько их на полях!
Но каждый цветет по-своему, —
Вот высший подвиг цветка.

Многие выдающиеся вещи происходят не потому, что так кто-то хочет или так кто-то не хочет. Они появляются в силу своей неотвратимости, скажем, как природное явление. Как любовь или гроза, потому так в природе заведено. Другое дело, что старые технологии и те же старые объективы сейчас превращаются в аристократическую роскошь. Потому что этого мало, это недоступно, это практически не изучено. И именно поэтому — престижно. Любой человек может купить любую камеру, любую цифровую камеру. У него все это есть, и он очень быстро всем этим пресыщается. И парадокс заключается именно в том, что такие простые вещи, как темный ящик и медная труба, дают другое изображение. Оно производит б7льшее впечатление, оно — другое, потому что оно — красивое.Работы для новой публикации Александра Самойлова сделаны объективами Carl Zeiss Protar 1890 года выпуска.

Подготовил Владимир НЕСКОРОМНЫЙ